Дорога к себе. Начало пути (СИ) - Страница 19

Почему же так больно?!

На месте, где еще ночью находился мой зуб, дергало так, что я губами чувствовала свой пульс. Я не смогла сдержать слезы, потому минуты три сидела на полу и тихонечко плакала. Главное, что не при Мишке разрыдалась. Вот… только… что мне родителям сказать?! Скинуть все на Нинку?

Она бы не обиделась, даже обрадовалась бы, но мне самой такие проблемы не нужны. Мало ли чего: мама решит в школу наведаться, объясняй потом, что да как. К тому же, Нинка если б и ударила, то не по губам, скорее бы пощечину вмазала. Наши с ней драки и драками-то не назовешь. Просто озлобилась на меня девчонка еще в начальных классах. Я сама виновата была, предала ее, прекратила с ней отношения ради своего нынешнего друга. Вот Нинка теперь и старалась показать, что мне без нее обязательно должно быть плохо, а плохо сама и делала. Да и ладно, это можно назвать своеобразной любовью: подумаешь, пару клочков волос друг другу выдрали да слов обидных наговорили. Я уже и не представляю себе иную школьную жизнь.

Вдоволь наобнимав свою голову и до самых кончиков пальцев на ногах прочувствовав зубную боль, я переползла на кровать. Спать не хотелось. Боже упаси, чтобы опять какая-нибудь чушь приснилась. Поэтому по привычке потянулась к тумбочке и, взяв ручку и ежедневник, начала писать. В мельчайших подробностях я описывала свои ночные кошмары и сегодняшнее утро, чтобы потом попробовать разобраться в этом безумии.

Когда же закончила свое занятие, боль в голове казалась незначительной.

Осторожно вернула ручку и дневник в тумбочку, стараясь как можно тише прикрыть потом дверцу, и медленно встала с кровати. Попытала счастье, собравшись заправить постель, но с каждым резким движением по вискам начинало ощутимо стучать. Так что, решив отложить это занятие до обеда, поплелась к шкафу и, сжав зубы, рывком открыла двери: тут уж деваться некуда, не в пижаме же в школу отправляться. Двери все равно клацнули петлями, поцарапав этим звуком мой затылок. Пришлось замереть на несколько секунд, чтобы перетерпеть приступ боли, а затем окунуться в маленький мир моей одежды.

Главными критериями моего стиля, в который периодически совала свой нос мама, являлись: удобство, желательно темные тона, спортивная обувь и махровый напульсник, с которым я никогда не расставалась весь последний месяц. Так что сборы не заняли много времени.

Как можно медленнее и не до самой кожи погладив непослушные волосы расческой, выглянула в зал, прислушалась: звуки разговора доносились справа, из кухни, – и мелкими перебежками прошла через огромную комнату, на сей раз нырнув в дверь слева.

Ванна располагалась по соседству со спальней брата и напротив комнаты родителей, а двери в нее никак не могли починить, сродни дверям в мой шкаф: скрипели, как заржавевшее колесо. Вот и приходилось, если кто-то спал, как можно реже использовать ванную и топать к умывальнику. Сейчас же все семейство поднялось, и никто не мог недовольно скривиться. Минута дела: самой, что ли, смазать эти чертовы двери?..

На сей раз моя головушка отреагировала на скрип не так яро. Вот только зубы почистить мне удалось с трудом и частично, и тут уж виновата была моя расшибленная десна. А разбитая губа все еще бросалась в глаза, по крайней мере, мне, она так и притягивала к себе внимание, наверное, из-за не очень сильной, но все же существенной боли. Ко всему прочему на лбу красовался небольшой синяк, который я тут же закрыла челкой.

Ох и видон... Но это еще ничего. Главное испытание впереди: лишь бы родители не сильно ругались.

С крайне пессимистичным настроем я отправилась на кухню, где мама, папа и брат уже сидели за столом, ускоренно завтракая. Ненадолго задержалась в дверном проеме, всё еще набираясь смелости, после чего подошла к родне, с опаской поглядывая на отца.

Мо́хов Сергей Андреевич был из тех людей, у кого все всегда под контролем и строго по планам, а я сейчас нарушала его устоявшиеся представления о нормальном утре и послушной дочери. Ну, я тоже, вообще-то, не любила неожиданности, но относилась к ним не так рьяно. Хотя здесь дело больше в другом: я сказала родителям, что проблемы с Нинкой уже решены, тогда как выкручиваться?..

Отец, услышав шаги, сразу повернулся и замер, изучая мое лицо. Не проронив и звука, он положил свой бутерброд на стол, поднялся с сурово сведенными бровями и навис надо мной.

— Я же говорил, — как бы невзначай бросил Мишка, наблюдая за нами. Он-то как раз знал, что с Ниной мы воевали до сих пор, но уверена: не ябедничал.

Мама, очень правильный, честный и до невозможности мирный человек, взглянула на меня большими от удивления глазами, однако промолчала, ожидая, что нагоняй я сейчас получу от отца.

— Пустяки, — усмехнулась я, стараясь не сильно открывать рот, — пулевое ранение. Не обращайте внима…

Отец резко прервал мою речь, положив мне на голову ладонь, а второй рукой осторожно коснулся подбородка и приподнял его. Улыбка с лица мгновенно исчезла, не от страха, а просто в данной ситуации глупо было бы радоваться, пусть и искусственно. А пронзительный взгляд родителя обжег мои губы, плавно перешел на лоб и снова скатился вниз.

— Пулевое ранение? — переспросил он, задумчиво хмыкнув. — И кто ж в тебя стрелял-то?

— Ну-у… — я отвела взгляд в сторону, экстренно соображая, что ответить. Может, даже сказать правду? Всякое ведь бывает, верно?..

— Лоб она при мне расшибла, — выручил вдруг Мишка.

— Как так? — удивленно спросила мама, переведя взгляд на сына.